ПОИСК ПРОДАЖИ
ПОИСК АРЕНДЫ
ПОИСК КОМПАНИЙ
Быстрый переход к стране
Новости
16.07.21 LIMASSOL GREENS

Limassol Greens - новый проект на Кипре. Он является идеальным жилым местом для ума и тела в пределах города Лимассол с видом на пляж.

25.02.20 ВЫСТАВКА ЗАРУБЕЖНОЙ НЕДВИЖИМОСТИ «MPIRES» в ЭКСПОЦЕНТРЕ ОТКРЫВАЕТ СЕЗОН ПОКУПОК НЕДВИЖИМОСТИ ПО ВСЕМУ СВЕТУ 2020 ГОДА

13 и 14 марта 2020 г., в московском Экспоцентре состоится 9-я Международная выставка зарубежной недвижимости «MPIRES» на которой традиционно будут представлены все разновидности зарубежной недвижимости

05.04.19 Cybarco объявляет о втором этапе продаж и строительства вилл Akamas Bay Villas на берегу моря

Ведущий девелопер в сфере недвижимости класса люкс Cybarco объявил о втором этапе продаж и строительных работ вилл премиум-класса Akamas Bay Villas, расположенных на береговой линии в самой живописной и уединенной части Кипра неподалеку от полуострова Акамас.

20.03.19 Свои метры у моря

Представляем пять европейских локаций 2019 года,
подходящих для летнего отдыха и инвестиций

20.03.19 Трансграничные сделки

Как меняется глобальный рынок коммерческой недвижимости?

Читать rss-поток www.ZagranDom.ru
Читать rss-поток www.ZagranDom.ru в Google




Rambler's Top100

Статьи >> Архитекторы опасны - как и врачи

Архитекторы опасны - как и врачи

Маленькое - прекрасно!

- Евгений Викторович, ваше бюро называется ASK Architects. Это название указывает на то, что надо постоянно задавать вопросы и подвергать сомнению устоявшиеся истины?
- Вопросы задавать, конечно, надо. Но наше название значит, прежде всего, "спросите архитекторов". Не делайте сами то, что может сделать архитектор.

- Вы принадлежите к достаточно редкой ныне категории архитекторов. Вы и практикующий архитектор, и теоретик архитектуры в России, вы профессор МАРХИ, то есть учите молодежь. Какая область деятельности для вас наиболее важная?
- Это действительно довольно трудное совмещение. Архитектора обычно спрашивают, когда что-то надо построить. О его мыслях спрашивают редко. А что касается студентов, они спрашивают все время, поэтому с ними мне проще. Мне достаточно легко объяснять им то, что их интересует. Что же касается теоретической деятельности... Посмотрите на нынешнюю ситуацию в архитектурной жизни. Мы живем в очень прагматическом мире, в котором думать особенно не принято. Скорее от архитектора требуется, чтобы он быстро выдавал продукт. А задумываться, к сожалению, часто приходится постфактум.

- Над чем вы сейчас работаете?
- У нас много проектов самого разного свойства. Строится один большой объект - делаем на Чистых прудах, рядом с театром "Современник", офисный центр. Это довольно тяжелый, по разным причинам, проект. Но в основном мы сейчас заняты маленькими объектами, например, загородными жилыми домами. И получаем от этого много удовольствия. Если говорить о жизненной установке, то статусное положение объекта или его размеры нас не очень беспокоят. Прежде всего, нас интересует архитектурное качество. И, если вспомнить историю архитектуры ХХ века, то видно, что очень многие важные вещи происходили в архитектуре небольшого, камерного масштаба. Поэтому у меня нет жадности к городским объектам, тем более, что головной боли от них гораздо больше, чем от маленьких зданий. В какой-то степени я себя даже больше ощущаю художником, чем архитектором, и все эти статусные проблемы меня не очень интересуют.
Кроме того, в "маленькой" архитектуре меньше публичного давления, меньше той или иной цензуры. И больше возможностей для поисков, экспериментов и свободного высказывания. Вообще мне интересно работать над маленькими и простыми проектами. Мы недавно построили дом - снаружи выглядит очень скромно, такой деревянный сарайчик. И площадь маленькая - всего 80 квадратных метров. Но, по-моему, нам удалось его точно вписать в ландшафт и сделать, несмотря на маленький объем, очень просторный и верный интерьер.
Это вовсе не означает, что если бы предложили какой-то большой проект, то я сразу бы от него отказался. Просто специально я его поисками не занимаюсь.

Правила игры

- Но все же о больших, урбанистических проектах. Не так давно я беседовал с другим московским архитектором, Михаилом Хазановым. Речь зашла о будущем Москвы. Понятно, что Москва сейчас меняется с ошеломительной скоростью. Нынешний период можно сравнить только с концом XIX - началом ХХ веков, когда город, собственно, и приобрел черты современного для той эпохи международного мегаполиса. Так вот, Хазанов считает, что совершенно необходимо вынести всю администрацию на периферию города. Прекратить масштабное строительство жилья в центре и превратить его в культурно-развлекательно-торговое ядро. Как вы относитесь к происходящему и к предложению Хазанова?

- Я бы не был столь радикален. Любого рода радикальные ограничения вредят городу. Город все-таки делится не на музейную, жилую и административную части. В городе все происходит гораздо сложнее. Утрата городом каких-то функций чревата потерей урбанистического качества. Поэтому надо быть очень внимательным в каждом отдельном случае. Я считаю, что структура нового Генерального плана Москвы не лишена доли здравого смысла. Заложенное в него функциональное зонирование, дающее возможность, так или иначе, развивать те или иные части города, мне кажется вполне разумным.

Другой вопрос - как это делать. Здесь возникает очень много проблем. И главный вопрос - это градостроительное регулирование.
Берлин после воссоединения подвергся даже большей трансформации, чем Москва сейчас. Это было грандиозное преобразование. Но в Берлине были правила. Практически все участки в центре города сейчас зарегулированы. Без особых претензий на архитектуру, но высота и объемы зданий указаны для всех отдельных участков. Это жесткий путь, но примиряющий. Если все договорились, что играют по правилам, то дальше можно спокойно работать.

Хуже всего, когда не договорились. И мы в Москве о правилах игры не договорились. В какой-то момент была принята идея контекстуального строительства. Она выросла на волне пост-шестидесятнических настроений, когда сохранение всего, что связано с докоммунистическим периодом, относилось к несомненным ценностям. И был теоретически разработан и внедрен средовой подход. Началось все с протестов против разрушения памятников, зазвучали призывы к контекстуальному строительству. Они задавали историчность видения города. Один из всем нам известных результатов исторического контекстуализма - "башенки". Но мне кажется, что сейчас происходит перемена. Возможно, даже не на теоретически осознанном уровне, а психологически. Происходит смена парадигмы. Только если во времена контекстуального подхода была хоть какая-то договоренность, то сейчас никаких правил игры вообще нет. И возникают идеологический, интеллектуальный кризис и вакуум.
А какие-то вещи появляются в городе просто в силу необратимости градостроительных процессов. Вряд ли мы можем закрыть строительство в центре. Москва ведь достаточно рыхлый город - в смысле плотности застройки.

- Но как вы относитесь, например, к проекту "Золотого острова" - собираются снести весь квартал у Обводного канала, напротив Кремля, кроме старого здания Британского посольства, и застроить его сверхдорогим жильем и магазинами?
- Это тоже относится к правилам игры. Если есть охранные зоны - их надо сохранять. Это закон.

- На месте будущего "Золотого острова" ценных зданий, кроме посольства, на самом деле, почти нет. Но, несмотря на это, квартал у Болота имеет свое очарование, которое ценят москвичи.
- Тут еще одна сторона дела. Эта зона относится к охранной зоне Кремля, памятника, признанного ЮНЕСКО имеющим всемирное культурное значение. Значит, мы нарушаем международное законодательство и теряем Кремль. Но в первую очередь это вопрос архитектурного такта. Можно строить все и везде, вопрос - как. Я не могу согласиться с точкой зрения, что вот здесь категорически нельзя ничего делать. Дома ветшают, рушатся, надо что-то предпринимать. А насчет такта... Вроде как подразумевается, что все архитекторы талантливы, умудрены опытом, и каждому можно доверить строить в любом месте. Но поскольку это не так, нужны регламенты. Они нужны еще и потому, что архитектор-то, может быть, окажется гениальным, но есть заказчик, которому необходим максимальный выход с квадратного метра земли. И остановить его трудно - только законом. Другого пути нет. Пока закона нет - все решается на глазок. Регламент, договоренность сразу сняли бы эти вопросы. Нельзя доверяться только вкусу архитектора, даже очень хорошего, необходимо ясное законодательство.

- А как насчет совпадения вкуса архитектора и заказчика?
- Это очень личное дело. Естественно, бывает по-разному. Когда заходит разговор на эту тему, я всегда говорю: "Давайте посмотрим на общую культурную ситуацию в стране за последние десять лет. Почему архитектура с точки зрения вкуса должна быть лучше музыки, кино и литературы?"

- Архитектура более опасна, чем кино, музыка или литература. Фильм, песню, книжку можно быстро забыть, а дом будет стоять и мозолить глаза.
- С этим-то я согласен. Но все же - это ведь одни и те же люди. Просто одни пошли петь, а другие - в Архитектурный институт. От этого сам факт культуры не меняется. Почему предположительно, что две тысячи студентов МАРХИ гораздо умнее и продвинутее, чем две тысячи каких-то других их сверстников? Вовсе нет. А архитекторы, конечно, опасны. Как врачи. Правда, в медицине проблема вкуса стоит не так остро.
И не может архитектурная ситуация быть на ступень выше, чем вся культурная ситуация. Смотрите: в кино у нас есть три по-настоящему хороших режиссера, в литературе - три писателя. Ну и архитекторов у нас есть три, возможно. А откуда их возьмется больше? А заказчики? Тем более. Они-то, как говорится, консерваториев не кончали. И нравится им может вовсе бог знает что.

- Мне кажется, что идеалом красоты им иногда все еще может представляться пятизвездочная гостиница в Турции, куда они попали когда-то, во время своей первой поездки за границу.
- Например. Потом, у них есть какие-то свои фантазии. Какие-то представления о прекрасном. Они воспитаны, может быть, на иллюстрациях к сказке о царе Салтане.

- Билибин неплохой художник...
- Да. Но домов он, к счастью, не строил. Васнецов тоже неплохой художник, но не приведи господь восстановить Москву по его картинам.

Оргинал и копия

- Как раз о восстановлении. Вы сейчас занимаетесь очень интересным проектом реконструкции здания Арсенала первой половины XIX века в кремле Нижнего Новгорода, превращаете его в мультимедийный выставочный комплекс мирового класса. Я бы вас хотел спросить и про этот конкретный проект, и вообще про проблему восстановления, реконструкции и изменения функции исторических зданий. В Москве уже имеется несколько ужасных примеров, как это делать не надо. Изуродован Гостиный двор. Сносят "Военторг". Собираются разобрать гостиницу "Москва" и на месте постройки Щусева поставить ее приблизительный макет. Ладно, гостиница "Москва", возможно, тот случай, когда ничего не поделаешь. Возможно, и на самом деле это здание нельзя реконструировать под современную гостиницу класса "люкс". Но теперь - жуткий проект реконструкции Манежа, по которому этот шедевр русской архитектуры и инженерного мастерства будет практически утрачен, на его месте тоже появится макет.
- Что касается приспособления старых зданий для новых целей, так это вообще вся история архитектуры. Таких примеров очень много. Если же говорить о современных проектах, то это во многом связано с пониманием сути взаимоотношения истории и настоящего. Одно дело, когда воссоздаются интерьеры дворца под Петербургом, где устроили президентскую резиденцию. Здесь более или менее понятно, хотя вопросов тоже масса. Прежде всего, вопрос подлинности. Чем отличается копия от оригинала? Архитектору, как и художнику, это понятно. На мой взгляд, это самое воссоздание старых зданий, которым сейчас часто занимаются - абсолютнейшая глупость. "Клонирование" не выдерживает критики в интеллектуальном плане. У Борхеса есть гениальный рассказ о Поле Менаре, авторе "Дон Кихота", буква в букву переписавшем книгу Сервантеса. Добро бы, если бы наши восстановители поступали так же. Но ведь не получается!
А я и сам сейчас, к несчастью, столкнулся с этой проблемой. Рядом со зданием, которое я строю на Чистых прудах, по требованию Управления охраны памятников воссоздается давно разрушенный дом XIX века. Мне не удалось добиться даже, чтобы его "воссоздавали" хотя бы из кирпича. Чтобы у него стены были толщиной в метр, как положено. Его делают из бетона.

- Здание ценное?
- Не особенно. Без него можно обойтись. Проект, который я делал без него, на мой взгляд, был гораздо лучше. И что касается работы с историческим контекстом, то есть безусловная ценность подлинного. То, что становится ключом к раскручиванию на его основе каких-то современных решений. Это очень важно. За границей большое количество очень удачных таких примеров. Это что угодно - и музеи, и жилые дома, и рестораны. Где подлинный исторический сюжет преподносится как абсолютная ценность. А само здание совершенно современное, куда инсталлируются современные технологии. И, по-моему, это очень интересно. То, что я собираюсь делать в Нижнем Новгороде, как раз на эту тему. Одна стена здания - это внутренняя сторона стены Кремля, построенного в XVII веке. Фантастическая вещь - стена живет в интерьере. Это само по себе похоже на что-то сюрреалистическое, когда наружная стена присутствует внутри здания. И для меня это ключ к решению всего остального. Понятно, что стена не будет оштукатурена, что она будет вечным произведением внутри огромного, длиной триста метров, выставочного пространства. Все, что мы будем там делать, никогда не будет касаться этой стены. Мне совершенно понятно, что я именно там должен сделать.
Но я не думаю, что существует какой-то общий принцип. Он есть для реставраторов. Есть научная реставрация, есть консервация - это мне ясно. А что касается реконструкции - это всегда очень интересный и опасный вызов. Каким образом вступить в диалог со сделанным не тобой?
Но очень многие старые здания, особенно индустриальные, прекрасно адаптируются к новым функциям. Там - большие пространства, большие пролеты. Великолепный пример - реконструкция старого фабричного здания под музей Тейт Модерн в Лондоне. К сожалению, у нас таких примеров почти нет. У нас обычно уходят в стилизацию. А ведь надо не подлаживаться под стилистику прошлого, но искать с ним баланс и диалог.

Ошибки и цинизм

- Москва один из немногих больших городов в мире, где все перемешано. Рядом могут стоять панельная коробка, особнячок XIX века, церковь XVII века, доходное здание начала прошлого столетия, да тут еще добавляется что-то современное - и все каким-то непонятным образом увязывается. Но все же, сколько Москва может вытерпеть? Сколько угодно или предел есть?
- Я думаю, сколько угодно. Просто ваш вопрос сформулирован несколько слишком общо. Что значит сколько угодно? Какую эстетику или какие социальные функции? Если говорить об эстетике, то, на мой взгляд, это опять скорее вопрос качества объема, а не стиля.

- Но все же, нравится вам дом "Патриарх" или сооружения анонимных архитекторов из больших строительных корпораций?
- Безусловно, нет. Хотя "Патриарх", если его рассматривать как арт-жест, наиболее симптоматичен. Это апофеоз идеологии постмодернизма. Его часто называют самым явным образцом "новорусской" архитектуры. Но вопрос сложнее. "Патриарх" - это коллаж, синтезирующий огромное количество всевозможных цитат. Начиная чуть ли не с Древнего Египта и кончая Татлиным. И сделано это очень демонстративно и декларативно. Степень цинизма, с которой это сделано, меня в какой-то степени убеждает. Понимаете, "Патриарх" - одно из немногих новых зданий в Москве, не являющихся ошибкой. Очень много дурацких, откровенно плохих, нелепых построек. К сожалению, их большинство. Например, огромные жилые дома, которые строят упомянутые вами корпорации. Эти здания нарисованы плохо, неумело, по-ученически.

- Но люди с удовольствием покупают там квартиры, и за очень большие деньги.
- Да и ради бога! Это их проблемы. А вот "Патриарх" - не ошибка, а цинизм. И сделан профессионально. Мне он не нравится, но я понимаю, о чем идет речь.

- Этакая "пощечина общественному мнению"?
- Да. Только для пощечины не то лицо было выбрано. Общество-то как раз "Патриарха" принимает. Оплеуха пришлась по своим. Но если серьезнее, это опасный прецедент. Потому что многим нравится, и могут появиться следующие "Патриархи", только ошибочные. Хотя, в то же время, это некий финал. После такого что-то еще в том же духе изобрести трудно. Можно двигаться только в обратную сторону. И я наблюдаю общий процесс европеизации вкуса заказчика. "Византийская" декоративность постепенно уступает место европейской рациональности. Этот процесс действительно идет. Мы уже имеем дело со вторым поколением предпринимателей. У них другой уровень образования, иные вкусы. Однако, если не в Москве, то в Подмосковье мы до сих пор видим полную вакханалию безвкусицы.

Не говорите с заказчиком об архитектуре

- Но, с другой стороны, у себя за забором эти люди вольны строить, что им заблагорассудится. Это же их дома.
- Безусловно, это их дома. И, конечно, причуды можно оправдать. Но причуда причуде рознь. Я прекрасно понимаю глупости эпохи модерна. Но понимаю и специфику культурной атмосферы того времени. Специфика культурной атмосферы сегодня - совершено другая. Я не могу разделить представление о прекрасном, которое исповедует большинство подмосковных застройщиков. Не могу его понять и принять.

- Меня еще поражают не только причуды, но и разностильность. Стоит что-то приблизительно в духе тюдорианского коттеджа, рядом - якобы швейцарское шале, тут же - нечто "ампирное", и так далее.
- Это, конечно, связано с шальными деньгами. Но, что очень важно - и с полным отсутствием общей концепции. Не персональной, а общей, усредненной философии бытия. Люди не знают, как жить. Такие дома они строят не просто потому, что с жира бесятся. Может быть, они бы и израсходовали деньги более правильно, но не знают, как. Им кажется, что это вот и есть - счастье. Это очень похоже на то, что Вальтер Беньямин писал в 30-е годы в одной из своих статей о Париже XIX века, об интерьерах нуворишей. Его статья очень точно говорит о том, что происходит сейчас, об этом театре бытия. Масса людей почувствовала другие отношения с миром, и вот они из собственной жизни начали делать театр. Париж XIX века оказывается очень похожим на происходящее сейчас в Москве.

- Это на самом деле театр, а не жизнь. Я это ясно понял, когда попал в загородный дом к одному весьма богатому человеку. Дом, правда, построен без дикости, в стиле Баухаус. И интерьеры правильные, сочетающие, как сейчас положено, антиквариат и сверхсовременные элементы. Но все выглядело так, будто в этом доме никто не живет, а интерьеры сделаны исключительно, чтобы их фотографировать для глянцевых журналов. Все предметы нельзя сдвинуть ни на сантиметр. Такое впечатление, что хозяева еще не поняли, что здесь надо жить. Для них собственный дом - это из журнала про богатую жизнь.
- Они приглашают архитектора как декоратора своей жизни. А не как дизайнера их жилья. Это абсолютно разные вещи. Я в какой-то своей статье писал, что поскольку эти люди еще не знают себя, то заказывают архитектору не дом, а собственную модель. То есть архитектор должен придумать того, кто живет в доме. Сочинить целое либретто. И жилец в этот сценарий погружается, играя некоторую роль в вымышленном спектакле.

- Вам легче работать с персональным заказчиком или с корпоративным?
- Это трудно обобщить. Корпоративный заказчик тоже человек. Он рассуждает, конечно, не о своей личной жизни, а о жизни большого круга людей. Он что-то говорит о так называемой "философии компании". Но, как бы то ни было, у него все равно есть какие-то представления о прекрасном. Иногда с ним бывает легко, а иногда очень нелегко. Все зависит от конкретных людей - попадаются совершенно несносные. Но понимаете, архитектор ведь не друзей себе выбирает, он обслуживает клиентов.

- Один мой знакомый французский архитектор, занимающийся в основном интерьерами, сказал, что в своей профессии он себя чувствует похожим на психоаналитика. У вас такое ощущение есть?
- Я тоже часто провожу эту аналогию. С заказчиком надо разговаривать, не что-то такое ему доказывая, а неназойливо объясняя. Хорошо известна фраза Миса ван дер Роэ: "Никогда не разговаривайте с заказчиком об архитектуре, лучше поговорите с ним о его детях". Правильная точка зрения. Уговаривать по поводу формы - пустое дело, а про детишек поговорить полезно и заказчику, и архитектору. Это, действительно, чисто психоаналитический момент. Надо всегда уводить проблему в другую сторону.

Беседовал Никита АЛЕКСЕЕВ

Источник - ZagranDom.ru
11.03.2003
Оформить подписку
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ ДРУГИЕ СТАТЬИ ЗАРУБЕЖНОЙ НЕДВИЖИМОСТИ
ПУТЕШЕСТВИЕ
Долина замков Валле д'Аоста

Все слышали про замки Луары, но мало кто знает, что больше всего замков в мире находится в долине Аоста, что на севере Италии. Час езды от Милана или Турина - и перед вами открывается эта долина, связавшая Италию с остальной Европой еще в древнеримские времена через перевалы Большой и Малый Сен-Бернар.

подробнее

БОЛГАРИЯ: СТАТИСТИКА
Уж если не покупать, то хотя бы приценяться

Рынок недвижимости Болгарии, где до недавнего времени не наблюдалось какого-либо серьёзного падения цен на квадратный метр, несмотря на сокращение спроса медленно, но верно пошёл вниз. Такая ситуация обусловлена сокращением объёмов иностранных инвестиций и снижением строительной активности. Вследствие этого уже наблюдается, к примеру, отрицательный ценовой тренд в отношении земельных участков в Софии: снижение их стоимости в отдельных районах города составило 30%.

подробнее

ИСТОРИЯ. ВЕЛИКИЕ ИМЕНА
Hilton: падения и взлеты великой империи

Судьба преподносит порой удивительные возможности, главное - не проглядеть их и сделать правильный выбор. Так поступил однажды Конрад Хилтон, банкир, который в 31 год выкупил старый отель и неожиданно осознал, что истинный смысл его жизни - гостиничный бизнес.

подробнее

Аренда виллы на ривьере – вопрос денег и времени

Oтдых на курортах Франции исторически пользовался особой популярностью у состоятельных россиян. Разница лишь в том, что граждане царской России ездили сюда зимой. И не кататься на горных лыжах, а греться под средиземноморским солнцем.

подробнее

Ангкор-Ват: затерянный в джунглях

На северо-западе Камбоджи, где когда-то располагалась древняя столица государства кхмеров, сохранился огромный храмовый комплекс Ангкор-Ват. Он растянулся на 24 км с запада на восток и состоит из 200 храмов. Самое большое культовое сооружение в мире, построенное в XII веке, является одной из самых популярных достопримечательностей в мире.

подробнее

ВСЕ СТРАНЫ